О братьях меньших и о братьях их старших

Давайте о сиблингах? Никто не избежал отчаяния, когда один подросший, который вроде и должен бы уже быть, мочь, понимать, — на самом деле не должен никому и ничего;

А второй — зеленый да дерзкий, эдакий террорист-любитель, хоть и провоцирует больше, но защищать от старшего приходится (а то и хочется) именно его.

И после сто пятнадцатого «Оставь его в покое! Нет! Прекрати немедленно!» хочется бросить всё, кота в приют, цветы в подъезд и — на Гватемалу.

Или в чат чайлд-фри: отдыхать.

И редко кто из нас не боялся потеряться и высохнуть от слез, когда прижимал к себе своего первенца двух-, трехлетку, нежного, маленького, который «вся твоя жизнь» и думал: «Да как же, а? Как я буду любить еще кого-то, кроме него? Жизнь, вон и та — одна!»

И потом появлялся на свет тот кто-то, и ты теряла голову от любви, и все страхи не полюбить второго и клятвы любить только первого как-то рассасывались с первыми лактостазами… и теперь первый бесил, лип, что-то все время от тебя хотел, крадя драгоценные минуты наслаждения быть с новеньким неотлучно и без помех. Даже если помеха еще вчера была «всей твоей жизнью»…

Потом это устроится. Потом гормоны, которые цепями просто опутывают этот тандем мама/новорожденный, придут в себя и будут меньше путаться под ногами (хотя никуда не денутся, и слава богу).

И старший регрессирует (чаще всего), теряя свое место в маминых объятиях, с целью их получить опять и желательно без конкурента. Даже если мама этих объятий и не размыкает. Либо считает, что не размыкает.

И начнется жизнь о жизни. Уже с двумя детьми.

Они подрастут. Старшему худо-бедно помогут понять, что младшего назад не отправить и во-о-он той тете не подарить, даже если бэби ей так приглянулся, подсобят в адаптации к тому, что жизнь другой уже не будет, и мама будет утешать, кормить, обнимать, помогать построить корабль из картона, вытереть попу и убрать порванные газеты — не только ему, старшему.

И стычки в гостиной идут уже на десятки. У кого больше блинчик и толще добавка, один строит, другой ломает, одному такой мяч, другому такой меч: не то обоим одинаковый мяч и одинаковый меч, не то — почему у него четыре колесика у машины, а у меня только четыре? Ты меня не любишь! Приговор. Плевок. Пинок. И вот перья дерущихся кошаков летят так, что не видать часов на стене.

Да и не надо. Все равно понятно, что больше минуты они вдвоем провести не могут.

И проходит год. И два. И пять. И столь яркие воздушные фантазии мамы, как хорошо мои мальчики будут дружить, с каждым из них все больше походят на утопию…

Кто придумал, что братья могут нормально общаться, делиться, заботиться друг о друге?

Неужели такой же фантазер, как и она сама?

Развенчаем миф о мифе. Будут дружить. И делиться. И заботиться.

Но не сразу. И не прямо сейчас. Гарантий нет, но кое-что стоит подчеркнуть, чтобы хотя бы надежда оставалась. Как-то проще с ней поменьше завидовать чайлд-фри, когда те двое, каждый из которых, как ни странно, все-таки оказался «вся моя жизнь», из тебя-то ее и вышибают очередным воплем, тумаком или выдранным клоком волос друг у друга.

1. Назад младенца не вернуть. Не надо спрашивать у них, хотят ли они братика. Они не решают. Не надо делать вид, что в жизни старшего ничего не произошло, что братик не появился. Это не значит, что старший должен быть заброшен и забыт. Это значит, что нам стоит озадачиться деревней привязанностей: папа, бабушка, няня, воспитатель. Если уж совсем никого под рукой, ну пусть хоть мультфильм на 15 минут сослужит вам дружбу. Потому что вам важно много и надолго отлучаться к новорожденному. А старшему придется долго и надолго проводить время с кем-то, кому он небезразличен. Пусть такие люди появятся в вашей жизни. До родов, после — не важно. Но хотя бы ради старшего. Если получилось их сосватать ему, если взрослые теплые и заботливые и ведут за собой, перекрывайте разделение, давайте что-то свое, давайте понять, что ждете его с прогулки, и вот, глава, не дочитали, не терпится сесть и почитать поскорее с ним наедине (а младший 10 минут у папы, или спит? Или за спиной). Оставьте или создайте ваши и только ваши точки взаимодействия, от прогулки к его парку утром до загрузки стиральной машины и быстрого мытья ножек после улицы.

2. Постарайтесь быть вовлеченными, даже если бесит старший и паршиво спит младший, да так, что дышать сил нет. Постарайтесь. Насколько сможете. Даже не поднимаясь сутками с дивана (мало ли что может пойти не так), давайте понять, что вы здесь для него. Заставляйте себя давать это понять. Сватайте старшего самой себе. Смотрите на его младенческие фото, заставляйте проявлять заботу и приглашать ее принимать. Когда вы, стиснув зубы, идете на вопль поправлять в сотый раз резинку на шортах, попробуйте сами предложить, а не ждать указания, и увидите, что вдруг вам начинает нравиться это делать, и когда это начинает нравиться, вдруг резинка-то и сползать перестает.

3. Помогайте принимать изменения. Снова: младенца назад не отправить. Но это та тщетность, с которой придется столкнуться любому, кому суждено быть первенцем или двоечкой. Это одна из самых распространенных тщетностей детства. И это только отгоревать в заботливых руках взрослого. Может, не сразу. Может, вам придется приводить к слезам, что печенье сломалось, или шарик лопнул, или йогурт открыли не с правого конца, а с левого, при том, что баночка-то круглая, но эти слезы «о ерунде» — вовсе не о ерунде. И пусть будут хотя бы они, чем не будет их вовсе.

4. Создавайте иерархию. Есть старший, есть младший. Это не значит, что на старшего наваливают всю ответственность мира, а младшему все с рук спускают. Это значит, что мы помним про инстинкты привязанности, альфа и зависимый есть в любых комбинациях. Даже среди близнецов это необходимо: папа, мама, бабушка дедушка, дядя, воспитатель, старший, средний, младший. Собака, кот, хомяк.

Когда о ребенке заботятся, когда он напитан заботой, когда он зависим от ответственных за него взрослых, автоматически будет проявляться стремление позаботиться, передать ценности, научить — по отношению к младшему. Да, на деле часто это не выглядит так радужно, но если вы верите, что мир в доме строится на иерархии, то конфликтов и летящих перьев в разы будет меньше. Они-то обычно замешаны на равенстве и конкуренции как следствие. Убираем это, и в доме можно жить, не строя ежеминутно баррикады.

5. Сватайте их друг другу. Через похожесть, через общие интересы, через восторженный взгляд младшего на старшего и через покровительственные жесты старшего по отношению к младшему. Режиссируйте поведение (только завладев, мы помним, да?), как играем с малышом, показывайте, как малыш доволен и нежно влюблен в каждое движение старшего. Заведите игру и будьте недалеко. Не оставляйте незрелых детей разбираться самим. Не держитесь за эти нелепые детсадовские речи: пусть учатся общаться. Не учатся они общаться. Они дозревают общаться. А пока зреют, взрослые их безопасная база. Пока зреют, учите звать вас из любой точки дома на помощь. Пресекайте подначивания «ой, ябеда!», переводите это в правильные слова: я здесь для вас, вам нужна помощь, я несу ответственность. Ни один сиблинг не забудет никогда равнодушного «это ж дети, пусть сами разберутся». Потому что ничто так не лишает доверия и стремления полагаться на родителя, как ситуации, где дети брошены на произвол своей незрелости и решают конфликты силой кулаков и мощью плевка. Придет день, и они смогут сами цивилизованно выходить из конфликтов, договаривать, уравновешивать обиды и испытывать раскаяние вполне искреннее. Но уж поскольку этот день еще пока — ваши смелые планы на будущее, будьте рядом и давайте понять, что с вами надежно. И разделяйте. Помогите старшему иметь свой угол, куда не сунется младший. Помогите младшему уберечь свои кубики от посягательств старшего, если тот сейчас не настроен показать, как из них можно построить космическую капсулу (ну разве что на ней вы собираетесь сбежать из этого ада все туда же, в Гватемалу). Иногда сосватать (ой, смотри, как он хочет, чтобы ты его научил) а иногда (уф, милый, мы не можем сейчас заставить братика с тобой играть, мы не всегда влияем на мнение других) и поплакать вместе. Через связь с мамой или папой много чего хитрого можно себе позволить. Но как мы не пытаемся всегда весь мир заставлять служить нашему ребенку, так и в ситуациях с сиблингами, даже имея возможность продавить своей связью послушание, нам не стоит этим злоупотреблять. И если видите, что дым столбом и только разводить, — разводите. Один с мамой в кухне, другой с Лего в гостиной. Другой с мамой чай пьет, а первый строит дом из подушек. Вот допьем и заселимся все вместе. Разделяйте, объединяйте, снова разделяйте, сватайте, режиссируйте, снова разделяйте. Не в наказание. А потому что я мама, я решаю, сейчас так будет лучше. И пусть каждый чувствует себя важным, и пусть каждого видят и слышат. Не кого-то лучше, кого-то поплоше, ибо «уже большой», а каждого.

6. Плохие новости в том, что дети, которые прекрасно развиваются психоэмоционально, порой ведут себя бесчеловечно ужасно. А хорошие новости в том, что, во-первых, «и это пройдет», а во-вторых, нас это закалит и подрастит на полголовы неизбежно. Драка, ор, попытки убить друг друга всего лишь симптомы. Фрустрация дама коварная, ей много не надо. Выходите как можно скорее из этого, пресекайте и предугадывайте, не сталкивайте их носами тогда, когда они уже и так на взводе. Ну, здесь я погорячилась: кто ж знает, когда следующий взрыв? Да никто! Но хоть немного предугадывать у нас получится. Мы-то, в отличие от них, способны свои ошибки использовать во благо. Нет цели вообще убрать причины для конфликта, тем более одна самая главная причина донашивает пижамы за второй причиной. Выходите из конфликта как можно скорее, смените и контролируйте обстоятельства, а не детей (тут как раз и развести будет ой как кстати), они сейчас дымятся? Чувства зашкаливают? некого поучать, и нечему, кроме краткого: да, ты в ярости, да, ты хочешь его загрызть, но — нет, бить людей не разрешаю. Давай фрустрацию как-нибудь более гуманно сольем).

И вернитесь потом, обсудить, погоревать, уравновесить. Когда накал спал, а ребенок ваш-ваш. Выяснения публичные, показательная словесная порка толку не дадут. Только обозлят и толкнут быть более изощренными и скрытными.

И вторую сторону, с теми, кому уже ближе к пяти, помогайте находить. Скажите млеющему от нежности старшему между прочим: ой, как мило ты сейчас ей косички заплетал, а утром чуть не выдрал эти жалкие три волосины вместе с ушами. Ничего, брат, и у нас, взрослых так бывает (и ведь бывает же, ну???). Помогите находить на каждый тумак объятие. Главное, чтобы они были в них. Ну да, пока не дорастут, это будет только по очереди. И только от вас зависит, от вашей щедрости и мудрости от взращивания незрелых, как много будет именно объятий и как скоро тумаки растворятся вместе с молочными зубами в прошлом.

И, пожалуйста, постарайтесь никогда не становиться судьями. Это совсем не наш путь. Всегда бывает кто-то правый, а кто-то согрешивший. Но если их поменять местами, и роли их тоже поменяются.

И правый, и нашкодивший — все равно ваши дети, и меняются они местами мгновенно, пусть они чувствуют, что их любят, несмотря на проступки и демонстрацию нелюбви к брату, на жадность и эгоизм, на неспособность «мирно играть друг с дружкой». Они-то вырастут, и все это полярно изменится. А конфликты, драки и летящие перья останутся в прошлом вместе с коликами, разлитым на новый ковер супом, вырезанным из маминого платья флагом и обменом новенького школьного рюкзачка на убогого одноглазого котенка. Только позвольте им чувствовать себя дома, там, где вы — даже если их больше одного.